Демон Пенрика (продолжение). Лоис М. Буджолд, 2015

ДЕМОН ПЕНРИКА

Лоис МакМастер Буджолд

2015

Фэнтези-повесть о мире пяти богов
(продолжение, начало здесь)

*     *     *

Утром следующего дня они добрались до широкой реки Вороньей у подножья Вороньей Гряды, где свернули вниз по течению на главную дорогу, следовавшую параллельно потоку с востока на запад. Сами Вороны, когда туман рассеялся достаточно, чтобы явить их, прежде чем полуденный дождь спрятал их опять, оказались зеленее и не столь высоки, как свирепые ледяные пики, в тени которых вырос Пен, но все же грозны и неприступны. Дорога пересекала бурлящую реку дважды, один раз по деревянному однопролетному мосту, другой — по каменному мосту с изящными арками: и там и там проезд требовал оплаты, которую собирали жители обслуживающих мосты деревень. С весенним половодьем Воронья бежала чересчур шустро и высоко, чтобы сплавляется по течению вверх, однако плоты с бревнами и заколоченными в бочки грузами всё же прокладывали свой путь вниз по реке. Пен думал, что молчаливые плотогоны должны быть отчаянными храбрецами, раз осмелились пойти по холодной воде, и целый час тешил себя, воображая, будто он один из них. 

Дорога теперь, благодаря не только местным, стала оживленной: торговые караваны, небольшие группы паломников и крытые фургоны добавились к потоку из привычных крестьянских телег, коров, свиней и овец. Трижды они миновали, или точнее, их миновали мчавшиеся галопом по городским или храмовым делам курьеры. Последний весело махнул в ответ на приветственный салют гвардейцев Пена. Курьерская служба, что ж, это тоже почетный труд для легкого и сухопарого мужчины… хотя к концу второго дня пути задница Пена ставила такое устремление под большой вопрос.

С наступлением ночи они прибыли в город у слияния Вороньей с рекой Линнет, не далее пятнадцати миль от их места назначения и территориально находящегося под его юрисдикцией. И хотя скорее всего заблудиться было невозможно, следуя по долине вверх вдоль течения Линнет до места, где река брала свое начало, вытекая из большого озера у Мартенсбриджа, Тринкер решил, что они не смеют рисковать, чтобы не столкнулся носом с запертыми городскими воротам, и устроил их в местную школу Леди на импровизированный, но бесплатный ночлег.    

Школа, посвященная Дочери-Весне, была совсем не похожа на школу в Гринвелле, где Пен учился в юности, и состояла всего из пары комнат на первом этаже дома, в котором же проживали учителя. Он не был предназначен для размещения паломников, как тот большой храмовый дом Ордена Дочери, где они ночевали прошлой ночью, и где Пен смог продать в столовую свой сыр за существенную прибавку к своим карманным деньгам, но отдельную спальню ему тем не менее выделили. Пен понимал, что это не потому, что он тут самый почетный гость.  

Для пленника с ним обращались довольно хорошо, но статус его был очевиден. Он проверил маленькое окошко, смотревшее на улицу с четвертого этажа. Если его пленители вообразили, что это его удержит, они не приняли в расчет его стройное телосложение и годы практики лазанья как по деревьям, чтобы Дрово не мог до него добраться, так и по горам на охоте. Выскользнуть у них из-под носа он мог в мгновение ока, но… куда ему податься?

Он словно опять дожидался целителя как в тот раз, когда сломал себе руку. Неприятно, но что-то сделать, чтобы ускорить события, все равно было нельзя. Разве что только продолжить свой путь на встречу тайнам Мартенсбриджа. 

Он улегся и попытался уснуть, но только чтобы через несколько минут понять, что делит узкую койку с семейством блох. Он дернулся, почесался, повернулся на другой бок. Или, может, с блошиным фестивалем. Они всю ночь будут праздновать? Когда одна, начиная свой банкет, укусила его в голень, он буркнул себе под нос проклятие.

— Может, тебе с этим помочь? — спросила Дездемона, голос прошивало предвкушение. Пен ладонью захлопнул себе рот.

— Тише! — Прошептал он взволновано, — Уилром спит прямо за дверью. Он услышит.

И подумает… что? 

— Знаешь, мы можем уничтожить блох, — любезно прошептала Дездемона. Пен этого не знал.

— А это разрешается?

— Не только разрешается, но и поощряется. За эти годы мы должно быть извели целые полчища. Вредители не считаются существами под божьей защитой, даже под защитой самого Бастарда, хотя они его творения. И это безопасная, нисходящая магия от порядка к беспорядку.

— Кровать это приведет в порядок, несомненно. 

— Но это великий беспорядок для блох, — прошептала Дездемона в ответ. Губы Пена, против его воли растянулись в ухмылке. — Сильнейшее падение из всех возможных, от к жизни к смерти.

От последнего замечания было неуютно, но и от блох, впрочем, тоже.

— Давай, — прошептал Пен и замер, надяясь прочувствовать все, что сейчас должно было случиться.

Толчок тепла легкой волной прокатился по телу. Направление было смутным, но кажется в основном от спины вниз, в глубину матраца, затем вверх, через грудь к потолку.

— Двадцать шесть блох, два клеща, три жука и девять вшей, — удовлетворенно выдохнула Дездемона, словно женщина, отведавшая сладкого заварного крема. — И множество яиц моли в шерстяной набивке.

Для впервые сотворенной им магии, тут недоставало шика.

— А я думал, ты просто так не вычисляешь.

— Ха, — Пен не очень понял, была она раздражена или польщена. — Так ты внимаешь, да?

— Я… сейчас вынужден.

— О, да, — выдохнула она.

Может его ложе и было освобождено от обитателей, он все еще был не один. Ему запоздало пришло в голову, что он не знает могут ли демоны лгать. Всегда ли они говорят правду своим наездникам, или могут их обманывать? Могли ли перекраивать правду под свои нужды, опуская существенные детали, чтобы получить обратный эффект? А Дездемона не была тем… человеком, — для простоты он решил думать о ней, как о человеке, — которого можно было бы об этом спросить. Вернее, спросить-то было можно, и она бы ответила, но вряд ли бы это помогло.

Вместо этого он спросил:

— А до Ручии, ты тоже была храмовой чародейкой, то есть, была с ней?

— Хелвия была целителем-хирургом, — ответил голос Хелвии (он даже уже мог начать думать о ней как о самой Хелвии) с успокаивающе местным лаэстским акцентом, — высокого положения в Ордене Матери.

— А я, Эмберейн, до нее, — ответ с насыщенным дартакийским акцентом, — в храмовой школе в Соане.

— Мне кажется, ты говорила, что… целители лечат, чародеи разрушают. — заметил Пен, вновь озадаченный. — Как можно быть и тем, и другим одновременно?

— Мы можем творить и восходящую магию, но это очень затратно. — ответила Дездемона.

— Некоторое лечение требует разрушения, — вмешалась Эмберейн, — камни в мочевом пузыре, иссечение кист и опухолей. Ампутации. И много других более тонких вещей. 

— Глисты, — вздохнула Хелвия. — Ты не представляешь, как много людей страдает от глистов. Не говоря уже о блохах, вшах и других заражениях паразитами.

Демон вздохнул, и добавил:

— Поэтому мы, когда время Хелвии вышло, не перепрыгнули в подготовленного молодого целителя, а прыгнули в Ручию. Мы так устали от глистов. Ха!

Прежде чем Пен успел спросить, что же такого сделала Ручия, чтобы оказаться в демонском фаворе, другой голос сделал замечание на незнакомом ему языке.

— Кто это был?

— Аулия из Браяра, — ответила Дездемона. — Добрая служительница Храма. Она не говорит по-вельдийски, только на ибранском, впрочем, со временем ты начнешь понимать и ее. До нее была Амелан, рокнарка.

— Рокнарка! — Воскликнул Пен удивленно, — я полагал, еретики Четверобожия отрекаются от Бастарда. Как она могла повстречать демона на Архипелаге?

— Это долгая история, уверена, она тебе ее поведает во всех подробностях, когда ты овладеешь ее языком, — успокоила его Дездемона.

Я овладею ее языком? Пену напротив казалось, что это она овладела его языком, поскольку пользовалась им для ответов, больше напоминавших язвительные возражения.

— Можешь рассказать короткий вариант? — попросил Пен.

— Она родилась на Архипелаге, во время военного набега угодила в рабство. Мира, прославленная куртизанка из города у лагуны в Адрии, с которой мы тогда были, купила ее в услужение. Мира была неопытна, но умна. Мы до сих пор считаем ее своим лучшей наездницей. Когда Мира умерла, мы перепрыгнули в Амелан, которая сбежала домой только чтобы встретить там злой рок, уготованный всем чародеям на тех островах.

Воображение Пена, ненадолго застряв на куртизанках, побежало догонять рассказ.

— Какой злой рок? — Хотя он в те края не собирался.

— Иногда их сжигают заживо, но чаще вывозят в море и бросают за борт с подушкой, которая медленно пропитывается водой и тонет. К моменту, когда чародей утопает, лодка уплывает достаточно далеко, и демону не в кого перепрыгивать кроме рыб.

Пена и Дездемону, представивших себе эту картину, обоих передернуло, но, наверное, по разным причинам, решил Пен.

Рот Пена выругался на чужом языке, и хоть слова были неизвестны, тон был явно недовольным. Амелан высказала свою точку зрения?

— Когда палачи уплыли, но прежде, чем она успела утонуть, ее заметили с проплывавшей мимо браярской галеры. Спасение оказалось не сильно лучше плена, но нас оставили в живых и высадили на берег в Браяре, и, не имея иных направлений, мы пошли просить милости в дом Ордена Бастарда. Там… было хорошо. — После небольшой паузы она добавила, — там нас впервые поняли.

Пен посчитал на пальцах. Даже сейчас число пока не сходилось.

— А до, м-м, Миры из Адрии?

— Рогаска, служанка при дворе герцога Орбасского. Он и передал ее в дар Мире. До нее Васия из Патоса в Седонии, наш первый наездник, который умел читать и писать, сперва была вдовой, затем тоже кем-то вроде куртизанки, по обычаям того города. Собственно, так она и оказалась в роскоши при дворе герцога, где умерла. Круговорот.

Пен сморгнул. Седония? Для него она была сказочной страной, местом таким отдаленным, что рассказы о его чудесах никто не смог бы опровергнуть. Говорили, там тепло. Он был впечатлен, и испытывал зависть. Это существо повидало места и людей, о которых Пен едва ли мог даже мечтать. 

— До нее была Литиконе, домохозяйка из северных провинций Седонии. До нее была Шуган, селянка из горной деревни. Она сразила стареющую львицу, которая напала на ее коз, в одиночку, ржавым копьем. Не смотря на свое невежество, она была хорошей наездницей! До этого, дикая горная кобылица, которую львица убила и съела, а до того… мы не знаем. Наверно, белый бог.

— Ты… ты ведь… — Пен не знал, как лучше задать этот вопрос. — Ты испытала все эти смерти на себе?

— До самого конца, — ответ прозвучал сухо, как песок.

И ни одного рождения, для равновесия. Не то, чтобы он помнил свое, конечно.

Пока он носит в себе эту сущность, осознал Пен, у него никогда не будет недостатка в сказках перед сном, вот только заснуть после них, видимо, удастся не всегда. 

Но не сегодня. Он беспомощно зевнул, устраиваясь поудобней на своем теплом очищенном от блох ложе. Пока он засыпал, голос, словно горный ручей, еще какое-то время нашептывал незнакомые слова.

*     *     *

Проснулся Пен с эрекцией, сонно перевернулся, и потянулся себя потрогать. Комната казалась, теплой, тускло освещенной, безопасной и тихой.

Но прежде, чем его рука достигла цели, рот проговорил:

— О! В таком ракурсе я этого еще не ощущала. Должно быть любопытно.

Рука Пена застыла.

— Ты не останавливайся из-за нас, — сказала Дездемона, — мы же целители, не забыл?

— Да, не смущайся. Я их тысячу повидала.

— За себя говори!

— Ну, уж в подгузники я их тысячу раз одевала.

Пен понятия не имел, о чем было следующее замечание, может дело просто было в языке, но прозвучало определенно непристойно.

Он скатился с кровати и оделся быстро, как только мог. Жаль, нельзя было немедленно оказаться в пути.

(продолжение)