Демон Пенрика (продолжение). Лоис М. Буджолд, 2015

ДЕМОН ПЕНРИКА

Лоис МакМастер Буджолд

2015

Фэнтези-повесть о мире пяти богов
(продолжение, начало здесь)

*     *     *

Ужин, простой, но обильный, подавали за длинным столом в устроенной в побеленном подвале столовой. Не все посвятники и служители, которые здесь работали, тут трапезничали, как узнал Пен, поскольку некоторые снимали комнаты неподалеку или были семейными. Тигни не присутствовал, но здесь был Кли, который не без радушия помахал Пену, приглашая присесть за стол рядом с ним, где представил Пена просто как посетителя. Пен, уставший и голодный, намеревался больше слушать, а говорить поменьше. Кли исключил любые вопросы, которые слишком близко подводили к истинным причинам приезда Пена в Мартенсбридж. Посвятники, ребята в основном молодые, сплетничали, отпускали замечания касательно своей работы, которая, по всей видимости, больше была административной. Они быстро поели и поспешили прочь.

Пришла очередь слуг занимать место за столом. Пен, покидая столовую, встретил входившего Ганса. Конюха, кажется, вполне устраивали предстоящие несколько дней безделья и дармовая кормежка, но он все же спросил:

— Когда мы поедем домой, лорд Пенрик?

— Я пока не знаю, — признался Пен, — похоже, это решать Просвещенному Тигни, когда он разберется с имуществом Ручии.

Это что, такая трудная задача? Все ее имущество умещалось в один седельный вьюк, и большей частью это было женская одежда. Ну… кроме демона.

— Полагаю, он ее душеприказчик, в своем роде.

Ганс принял такой ответ, угрюмо хмыкнув, и Пен последовал за Кли вверх по лестнице, где оказалось, что он разделил комнату именно с писарем. Похоже, тот не особенно расстроился из-за потери своего уединения, как мог опасаться Пен. В правилах дома было рано ложиться и вставать с первыми лучами, так что Пен тоже приготовился ко сну. По правде говоря, прошедший день был будто бы длинною в год, настолько он был насыщен переменами. Свечу, которая у них была одна на двоих, Кли задул не сразу, но решил задать Пену еще несколько основных вопросов о его семье —деревенских лордах, из-за чего Пен начал осознавать, насколько незначительной должна здесь казаться его горная долина.

— А ты сам из этого города? — спросил Пен в ответ. Писарь не производил впечатления простака, и мог оказаться местным.

— Сейчас — да, — ответил Кли, — но я здесь не родился. Я родился в замке Мартенден, это десть миль вверх по побережью озера. Мой брат тамошний барон. 

— О, совсем как Рольш, — сказал Пен, радуясь найти хоть что-то общее. — Выходит, ты посвятник лорд Кли?

— Надо было сказать, единокровный брат, — поморщился Кли. 

— А-а, — вымолвил Пен. После неловкой паузы, он добавил, — У меня есть дядя, единокровный брат отца, у него ферма недалеко от Гринвелла. Его жена всегда очень добра ко мне.

Это подразумевало, как надеялся Пен, «Такое иногда случается. Не беда».

Кли фыркнул.

— Замок Мартенден не просто какое-то там укреплённое крестьянское хозяйство. Род Мартенден в этих края был крупнейшим землевладельцем на протяжении веков.  

Пен решил, что несправедливо так отзываться о дворе Юральдов. По меньшей мере следовало сказать «большое, разветвленное, укрепленное крестьянское хозяйство».

— Мой брат в серьёзных контрах с городом, который посягает на его земли, ренту и права, — продолжил Кли. — Городские старейшины много о себе возомнили. Они уже выкупили с дюжину малых поместий, оказавшихся у них в долгах. Лично я думаю, что купеческие гильдии специально строят козни, чтобы так отлавливать простаков.  

Пен припомнил руины вдоль дороги к городу, и решил, что городские окраины могли прирастать в равной степени как силой оружия, так и торговыми уловками. Впрочем, сперва нужно было заиметь богатство, полагал он, чтобы покупать и нанимать оружие. Мартенсбридж был свободным королевским городом, и согласно хартии город был неподвластен иным правителям, кроме самого Святого Короля Вельда. Город находился в странном равновесии между своим далеким властителем и союзами с ближайшими по соседству городами, лояльность которых была разнообразней. У Пена сложилось впечатление, что сам Мартенсбридж чувствовал себя больше свободным, чем королевским, и вспомнил шутливую молитву, которую ему рассказал служитель за обедом: «Пятеро богов, благословите и храните Святого Короля… от нас подальше!»

— А что насчет принцессы-архижрицы? — спросил Пен. — Я принцесс никогда раньше не встречал. И архижрецов, если уж на то пошло. Надеюсь, мне выпадет шанс увидеть ее прежде, чем я отправлюсь домой. Она очень красивая?

— Да ей пятьдесят! — рассмеялся Кли.

В сказках, предположил Пен, принцессы всегда кажутся милыми и юными от того, что с возвратом они становятся королевами. Титул принцессы-архиржицы был больше политическим, и к ее семейному положению не относился.

— Наверное, и у королевских принцесс может быть призвание.

Кли пожал плечами.

— Архижречество в Мартенсбридже веками было свалкой для ненужных в Вельде королевских особ. Хотя этой надо отдать должное, она невероятно проницательна. Помимо управления храмовыми землями, она заманила сюда шелковых мастеров, и в ее руки потекло еще больше монеты, что позволяет ей скупать еще больше земли. Никто не представляет, что случится, когда у города с принцессой не останется другого корма и им придется жрать друг друга.

На этом амбициозном заявлении Кли задул свечу и отвернулся к стенке. Пен, сомкнув потяжелевшие от усталости веки, даже не попытался заговорить с Дездемоной. 

*     *     *

Следующие два дня Пен сидел в библиотеке и читал, маршировал вниз, чтобы поесть, скромно улыбался людям, которые похоже все были слишком заняты для разговоров с ним, кроме разве что Кли, когда тот делал перерыв в своей писчей работе, чтобы потянуться. Запертый шкаф, всегда заметный краем глаза, был как заноза.  

Пен считал, что даже библиотекарям иногда надо отлучаться в уборную, но эта никогда не покидала комнаты, если только в ней не оставался кто-нибудь еще: один-два переписчика, посвятники или служители, что-то читавшие, делая заметки. Ценные книги никому не дозволялось выносить и читать где-либо еще, кроме жрецов высочайших чинов, которых тут помимо Тигни было еще трое или четверо, но даже они удостаивались строго взгляда и наставлений по поводу позаимствованных томов. 

Дочитав изумительную хронику на седонийском, Пен начал другую на дартакийском. Оказалось, каким-то образом читать на этом языке он теперь стал куда более бегло и без запинок — больше не приходилось останавливаться, чтобы осмысливать предложения, и слов он теперь знал намного больше, чем когда-либо учил в своей школе Леди в Гринвелле. Хроника потоньше на привычном вельдском содержала краткую историю Мартенсбриджа. Приболотная деревушка у истока длинного озера получила свое имя, когда лорд из рода Мартенден построил тут первый каменный мост, как довольно убедительно утверждалось в тексте. Улучшение дорог привело к росту богатства. Немного нечестно, подумал Пен, что род Мартенден утратил контроль над растущим городом, когда прервалась линия наследования их собственного сюзерена, и огромная территория попала в руки принца Вельдского. Вскоре после этого город толи купил, толи выиграл, только получил за взятку — сведения на этот счет в хронике были неясными, но кажется это включало выдачу ссуд нужным лордам с голодными войсками, — свою первую королевскую хартию, все было устроено быстро под покровом мантии принцессы-архижрицы, и с тех пор город не пропустил ни разу ее продления. Изготовители стекла и шелка шли сюда севера через высокогорные перевалы из Адрии и Саона, кузнецы приходили из Карпагамо, обустраиваясь в молодом свободном городе. Торговые караваны стекались сюда со всех уголков территории, на которой располагалось уменьшенное современное наследие Седонийской империи, ах! Интересно, мог ли Пен встретить таких путешественников на рынках или в учетных домах, чтобы попрактиковаться в своем новом языке?

В хронике утверждалось, будто бы сам Великий Одар когда-то тут останавливался, и излагалась легенда, согласно которой он заключил с выручившей его говорящей куницей сделку. Благодаря этому соглашению каким-то образом местность обрела свое благословение и более увлекательную историю происхождения названия (marten – англ., куница, и соответственно топоним Martensbridge дословно переводится как Куницын Мост, прим. перев.). Пен прежде читал об этой легенде применительно по меньшей мере еще к двум городам и, хотя одна была про змею, а другая про ястреба, обе говорили об их встрече с Великим Одаром, отчего доверие Пена к автору этой хроники немного пошатнулось. Это помимо говорящих животных. Несмотря на ходившие слухи о королевских шаманах, странных и скрытных слугах Святого Короля, у которых со звериным родом у себя на родине были особое понимание и связь,  дартакийский Одар в те стародавние времена был заклятым врагом Древнего Вельда и его лесной магии, так что Пен не думал, что тут может скрываться некая косвенная отсылка к тем таинственным практикам.

На третий день, хотя разум все еще дико восхищался письменными богатствами библиотеки, глаза у Пена горели, а ягодицы без мягкого сидения теперь уже также сомневались в ученом призвании, как прежде ставили под вопрос карьеру гонца. Кроме того, впервые за неделю перестало моросить и выглянуло солнце. Отчаянно желая размяться, он спустился повидать Тигни.

Дверь в кабинет жреца была открыта. Пен оперся о косяк, прочистил горло и произнес:

— Как продвигается, сэр? Я могу что-нибудь сделать? Помочь? Ну хоть какого-нибудь дела для меня не найдется?

— Дела?... — Тигни откинулся от письменного стола и задумчиво оглядел Пена, — Полагаю, вы — горец, и, смею сказать, не привыкли весь день торчать взаперти.

— Сэр, библиотека просто прекрасна, но это так. Даже зимой мы охотимся в лесных низовьях каждую неделю или ходим проверять капканы.

— Хм. — Тигни забарабанил пальцами по исцарапанной крышке стола, затем махнул рукой на аккуратную стопку одежды, сложенной на стуле. — У Ручии не было наследников по праву родства. Часто в таких случаях личные вещи храмового чародея завещаются лицу, наследующему демона, но Ручия не оставила мне распоряжений на этот счет. Носить ее одежду вы не можете, но, если желаете выполнить поручение, можете отнести ее торговке нарядами на улицу Вязов, и обратить ее в деньги для Ордена.

Задача была скромная, но она позволила бы Пену прогуляться по городу. А если он хорошо справится, может быть у Тигни найдется для него другое дело. Быть тут мальчиком на побегушках едва ли может быть хуже, чем быть мальчиком на побегушках при дворе Юральдов. Прежде они никогда не ощущал призвания послужить богам, но кто знает?

— Разумеется! Буду только рад.

Пока Тигни давал ему более точные указания, как дойти до улицы Вязов, Пен подошел перевязать одежду в тюк. Но рука замерла.

— Мне кажется, вы не хотели бы продавать вот это, сэр. — Это была юбка с искусной вышивкой. Пен ее озадаченно потряс. Кажется, обыкновенная юбка, может только тяжеловата. Почему он это сказал?

—  Я думал, что всю одежду проверил, — поднял брови Тигни. — А… это вы были? Кто только что это сказал?

— Не уверен, сэр. — Пен пропустил сквозь пальцы длинную кайму и нащупал не зашитую щель. Запустив пальцы внутрь, он извлек свернутую ленту тонкой ткани. Он встряхнул ее, чтобы развернуть, и оказалось, что она вся покрыта мелким письмом на языке, которого он распознать не мог. «Нет, это шифр.» Что?

Тигни требовательно протянул руку. Пен передал ему и юбку, и шифр.

—  Ага! — сказал Тигни, — Значит, ткань, а не пергамент. Не удивительно, что я не почувствовал. Умница, Ручия! — Он немного резко взглянул на Пена, —  А еще такое есть? 

— Я… не знаю.

Ощущения, что есть еще шифровки, у Пена не было, однако Тигни тем не менее прощупал в стопке каждую кайму и складку, чтобы удостовериться. Затем он сел, и прочитал сообщение на ткани без помощи кокой-либо шифровальной книги. Откинувшись на спинку и облегчённо выдохнув, он пробормотал:

— Значит, ничего особенно сложного. Хвала Его Белейшеству. Наверное. 

— Сэр, — Пен сглотнул, — Просвещенная Ручия была шпионкой?

Эта хрупкая старая женщина?

— Разумеется, нет! — в отрицании энергично махнул рукой Тигни. — Доверенный агент Храма? Да. Способный по-тихому миновать некоторые очень неспокойные воды? В этом тоже ей не откажу.  

Пен переварил этот уклончивый ответ. И был совершенно уверен, что на деле получалось «да». Что делало Тигни… руководителем шпионской сети? Никто из этих двоих для Пена не вписывался в мысленные образы персонажей на эти роли. Он нерешительно улыбнулся и ничего не сказал.

Когда Пен еще раз упаковал одежду в тюк и отправился к выходу, Тигни любезно добавил:

— Можете оставить половину выручки, сколько бы там не вышло, себе.

— Благодарю, сэр! — Пен махнул рукой и быстро вышел, прежде чем Тигни успел бы передумать на счет поручения или награды за него, в капризной начальственной манере.

Когда Пен оказался на крутой улице на безопасном расстоянии, где его уже было не слышно, Дездемона едко заметила:

— Половину! Какой же Тигни скупой зануда. Тебе полагается вся выручка!

Итак, она не спала.

— А я думаю, это было очень щедро. Он мне вообще ничего не обязан был предлагать. А еще, — он ухмыльнулся, — он позабыл сказать, когда я должен вернуться.

— Хм, — удивленно фыркнула Дездемона, — что ж, нам очень нравятся прогульщики.

Пен отправился на улицу Вязов длинной дорогой, вниз к реке и вдоль нее мимо старого каменного моста к рынку, все еще оживленному, хотя уже было ближе к полудню. Он немного постоял, чтобы послушать пару уличных музыкантов, — один играл на скрипке, другой бил в кожаный барабан, — устроившихся забавлять публику глупыми или грустными песнями. У их ног призывно лежала перевёрнутая шляпа. Пену пришло в голову, что среди всех этих рыночных торговцев, музыканты не могли истребовать свой товар назад, если бы сделка оказалась неудачной, и прежде, чем продолжить путь в сторону пристани, выудил из своего тощего кошелька пару ценных медяков и бросил в шляпу.

Там, где ограждавшая набережную стена опускалась ниже всего, он поставил тюк с одеждой на землю и перегнулся через стену, пытаясь рассмотреть реку и озеро. Наверное, нужна была точка обзора повыше.

— Дездемона… музыка — это хороший дар духа? 

— О, да. Нам нравится добрая песня.

— Как насчет знаний? Чтения?

— И это тоже.

— Ты читала вместе со мной в эти дни? Получается, из-за плеча?

— Иногда.

— Мне стоит и дальше так делать?

— Ты хочешь сказать, чтобы порадовать меня? — Она будто бы была смущена.

— Ну… да, полагаю так.

Последовала долгая пауза, а затем:

— Это все штуки интересные, но возможность делить с тобой твое тело, вот мой ежедневный подарок, без которого я не могла бы поддерживать свое существование в этом мире. И в любом другом. Так что дары тела очень даже приемлемы, на самом деле.  

— То есть…  моего тела, верно? Вещи, которые я делаю для своего тела? — спросил Пен, пытаясь в этом разобраться. Не то, чтобы он тоже мог поддерживать свое существование в этом мире без тела. 

— А у тебя есть другое тело? У меня нет.

— Это сейчас. — Все же до этого тела демон делил дюжину других. И разделит ли еще после него?.. Против его воли память вернулась к прерванному акту в утренней постели в школе Леди, и лицо вспыхнуло. Однако, как бы неловко ему не было, рано или поздно потребности тела свое возьмут, в присутствии болтливой аудитории или нет. Не то чтобы ему в перспективе не хотелось разделить эту интимность с Притой. А это совсем другое… почему?    

Дездемона протяжно вздохнула.

— Подумай, как хороший наездник ухаживает за любимой лошадью. Она у него расчесана, лощена и хорошо накормлена всегда. Подковы крепкие. Тщательно выдрессирована и обучена, ее берут на прогулку поскакать в стремительном галопе. В гриву ленточки вплетены, изящные седло и узда, чтобы покрасоваться, может быть, украшенные серебром или стеклянными бусинами. Такой конь, чтобы гордиться. 

Минуточку, а разве не я тут должен быть наездником?.. Эти лошадиные метафоры начинали сбивать с толку.

— Короче, — живо сказала Дездемона, — поскольку у нас прежде никогда не было настоящего лорда, не мог бы ты хотя бы приодеться как лорд?

Пен фыркнул, глянув на рукав своей деревенской толстовки.

— Боюсь, как раз вот так настоящие лорды и одеваются, когда их кошельки худосочны как в роду Юральдов. — К тому же демон теперь опять заговорил как его сестры, что было тревожно, и также неуютно вставало в один ряд с мыслями, которые у него были как раз перед тем, как она пустилась распинаться про лошадей.   

— Скажем иначе: то, что доставляет удовольствие тебе, по большей мере радует и нас.

— Еда? Напитки? — спросил озадаченный этим Пен. Другие плотские утехи?

— Да, вот именно!

— Когда тошнит от лишнего вина?

— О, тошноту можешь всю себе оставить, — самодовольно заявила она.

— Ты… можешь избегать боль, которую я испытываю? — Если так, последствия могли быть странными.

— Мы можем отстраняться от нее в какой-то степени, да.

— Разумеется, управляться с демоном должно быть сложнее, чем с какой-то лошадью. — Хотя и с лошадьми-то было не просто, пятеро богов, уже он-то это знал. — Я хочу сказать, все эти храмовые дисциплины и так далее.

Все без конца твердили о том, как важны эти храмовые дисциплины, но до сих пор никто не объяснил в чем они заключаются. 

— Сложные вещи придут сами собой. Не надо за ними гоняться. — Ответила она, на секунду задумавшись. — Хотя мне было бы жалко демона, угодившего в храмового аскета. Волосяные рубища, вы серьезно? Какой в этом смысл? — Она передала ощущение, будто бы она при этом драматично вздрогнула, и Пен не смог не улыбнуться. А она добавила еще язвительней:

— И это говорит о полной каше в голове, потому что это большая ошибка полагать, будто причиняемые самому себе неудобства пойдут на пользу кому-то другому.

Пен моргнул, и давняя головоломка внезапно сложилась у него в уме, ясно и просто. Да. Именно, что ошибка! Чувствуя, что эту мысль надо переварить, он закинул тюк с одеждой на спину:

— Давай найдем улицу Вязов.

К этому моменту он уже давно сбился с пути, который составил по указаниям Тигни, но Дездемона явно знала город очень хорошо. Они прибыли на место быстро, нигде не плутая.

В лавке было темно, стоял характерный запах. Пен водрузил одежду на стойку, и продавщица, ловкими пальцами оценив вещи, назвала свою цену.  

— Пен, — пробормотала Дездемона, — позволь мне этим заняться.

— Если не будешь меня смущать, — пробормотал Пен в ответ. Продавщица бросила на него странный взгляд, но тут его рот начал резко, хоть и достаточно вежливо, торговаться, в результате чего через какое-то время предложенная изначально сумма выросла вдвое.  

— Славно, — сказала Дездемона. — Дай-ка нам тут немного осмотреться.

Покинув стойку, они отправились к полкам и кипам с одеждой. Пен услужливо сортировал и перекладывал вещи.

— Ты хоть видишь, что делаешь? — прошептал он.

— О, да. Ты тоже можешь. Погоди… вот так попробуй.

Пен прищурился, и тени будто отступили. Зрение на самом деле не стало острее. Но каким-то образом из этих мало что обещавших куч он втягивал довольно сносные вещи, которые сдали из-за разрывов или выцветших пятен. Несомненно, элегантный дуплет из синей парчи с глубоким порезом на груди и коричневыми пятнами вокруг выглядел немного стрёмно.

— Это мы исправим, — пообещала Дездемона.

— Разве это не восходящая магия, как ты говорила?

— Совсем чуть-чуть. Ты шить умеешь?

— Нет, не особенно.

Она чуть помолчала.

— Думаем, тебе предстоит узнать, что шить ты теперь умеешь.

К разочарованию Дездемоны, несколько слишком уж кричащих вещей Пен вернул обратно, но наконец они пришли к согласию по поводу небольшой кучки предметов одежды, которая по заверениям Дездемоны была мужской, хотя таких нарядов Пен не видал ни при дворе Юральдов, ни даже в Гриннвеле. Очевидно, изготовители шелка тут, по всей видимости, задавали высокие стандарты даже для обносков. Вернувшись к стойке на несколько минут для очередного торга, Пен покинул лавку не только с пополнением для своего гардероба, но и с неплохим запасом монет. Даже когда он вернет Тигни половину, деньги еще останутся.

Когда-нибудь, пообещал он себе, у меня будет новая одежда от настоящего портного. Хотя он понятия не имел, как окажется в этом когда-нибудь.  

Спускаясь обратной дорогой, они прошли мимо бани. Пен притормозил и оглядел здание.

— Удовольствия для тела, да?

Чистота и тепло явно подходили, не говоря уже о стрижке и бритье.   

— Превосходная идея! — воскликнула Дездемона. — Но только не в этой. Есть место получше, дальше у дворца.

— Тут, кажется, довольно чисто.

— Поверь мне.

Мира из Адрии, как он уже начал узнавать её по голосу, сказала нечто, что он постарался не понять, но не смог. «Если бы вы позволили мне его направить, я бы ему показала, как можно недурно заработать в таких местах» — кажется, суть была такова.

Пен предпочёл на эту реплику не отвечать.

(продолжение)